Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти - Страница 207

207

— Эти флаги висят как тряпки! — Ойген — Ойген! — ломает и отшвыривает хлыст. — Дурная примета...

— Ничего, оживут!

Пушечный грохот, кесарские артиллеристы уже обустроились. Залп, барабанный бой — и «крашеные» с гвардейцами повалили сразу с трех сторон. А ведь думалось, мерзавцы с атакой повременят, дадут поработать канонирам...

— Проклятье, Герман! Они не желают дать нам ни одной лишней минуты!

— Да кто их спрашивает?! — шипит Ариго, стискивая кулаки, а перед глазами вспыхивает россыпь голубых степных искр. — Мы сдохнем, это так, но не одни! И не сейчас!..

— Герман!!!

Глава 12

Южная Марагона. Мельников луг

400 год К.С. 15-й день Летних Волн

Барон, надежный и невозмутимый Барон, фыркал, прядал ушами и беспокойно переступал с ноги на ногу. Покидать его, такого, не хотелось, бросать Кана и вовсе было ножом по горлу, но не торчать же при лошадях, когда каждая шпага на счету! Помогавшие Арно вальдзеец и пара бергеров красноречиво косились на генеральского адъютанта и друг на друга. Еще бы! Свести коней за пригорок недолго, а вот решить, кто станет за ними присматривать, когда другие сойдутся в рукопашной...

— Хоть бы какой легкораненый нашелся, — буркнул Савиньяк, пытаясь успокоить обычно флегматичного жеребца и... себя.

Вальдзеец красноречиво вздохнул. Все, кто стоял на ногах, были в бою, а они крутили конские хвосты. Арно придирчиво оглядел своих помощников, понимая, что нужно решать, причем быстро. Барон старался не зря, завести других лошадей ему удалось: Кан и тот таращил глаза, а серый Райнштайнера шарахнулся от хозяйского порученца, будто тот напялил волчью шкуру. И какой дурак после этого скажет, что кони не понимают...

— Спокойно, — Арно потрепал бузотера по длинной гриве, — все будет хорошо... Вернется твой генерал, ничего с ним не станется... А, так ты пить хочешь? Не получится, дружок, — болото, дриксы...

Барон не слушал — тянул морду с раздувающимися ноздрями к реке, не забывая переминаться с ноги на ногу, потом тоскливо заржал. В ответ под расчертившими высокое небо облачными когтями раздался... больше всего это походило на звон.

Странные мелодичные звуки с отчетливым металлическим отливом возникали где-то вверху и уходили в землю, будто над Мельниковым лугом запел серебряный жаворонок или между битвой и облаками натянули струны.

— «Забияки»!

— Чтоб их, ... ...ые!

Каданцы вынырнули из порохового дыма меньше чем в сотне шагов. На первый взгляд — с десяток, а считать по головам нет времени. Вот только оранжевых за спиной для полного счастья и не хватало! Арно взлетел в седло первым, остальные чуть приотстали — разбирали лошадей, пришлось Кана малость придержать. «Забияки» сбавили ход, в свою очередь разглядывая талигойцев. Может, они и собирались подобраться к генеральскому бугру с тыла, но теперь их планы изменились. Повернут? Нет, атакуют, ну, сами напросились!

— Не разделяться! — крикнул Арно, высылая Кана. — Бьем все вместе!

Трое на одного — не беда, сегодня весь день трое на одного и спасибо, если без пушек, так что, кляча твоя несусветная, вперед!

Отказавшийся от лошади полковник шагал в предпоследнем ряду мариенбуржцев. Чарльз соскочил с разом ожившего гнедого и пристроился рядом, пытаясь попасть в такт походке бергера. Решимости у Давенпорта хватало, хуже было с доводами.

— В чем дело, капитан? — хмуро бросило явно не ждавшее добрых вестей начальство. — Что-то впереди?

Пока ничего, только горизонт утонул во мгле, по небу змеями ползут прозрачные облака и сжатая ужасом душа приказывает, просит, умоляет бежать.

— Господин полковник... — Маршал Савиньяк понял бы и поверил, но где он, этот Савиньяк! — Нужно спешить. Мы должны убраться отсюда как можно быстрее.

— Объясните, — требует полковник. На физиономии вышагивающего рядом мариенбуржца читается: «Ты чего, приятель? Так вроде дрался здорово, и на тебе!»

— Господин полковник, я отдаю себе отчет в своих словах. На меня иногда находит — я чувствую приближение опасности. Не противника, не знаю, как объяснить... Один раз это был оползень, потом, в Надоре и Гаунау, обвалы, и вот теперь... Что-то приближается... нет!.. не приближается — оно здесь и собирается с силами. Больше я не могу ничего сказать, но контузии у меня нет и дриксов я не боюсь.

Бергер все так же хмуро оглядел горизонт, поднял голову к исцарапанному узкими облачками небу, и оно, словно в ответ, запело. Тихая, удивительно нежная мелодия лилась вниз незримым дождем и гасла в пыльной траве. Будто снежинки в грязи таяли...

— В Торке помнят эти песни. — Лицо полковника стало еще жестче. — Они зовут ветер. Такой, что катает тяжелые камни и ломает деревья. Вода в бухте кипит и клокочет, а суда одеваются льдом... Вы знаете, куда убираться, капитан?

— Кажется, подальше от Болотного... Особенно от прохода.

— Выходит, ближе к реке?

— Не знаю... Нет, река тоже... Надо в тыл... Да, на восток!

Вознамерившегося удрать гнедого Чарльз ухватил лишь чудом, и тут же впереди раздалось разноголосое тревожное ржанье: теперь беду почуяли и кони. В Гаунау было так же: сперва он, потом зверье.

— Хорошо, что вы верхом, — бросил полковник. — Передайте приказ: бегом. Пешим взяться за стременные ремни. Дорогу выбираете вы.

Свечка, лансада — и дурным галопом по полю туда, где за облаками порохового дыма высятся курганы... «Забияка» вряд ли соображал, что закусивший удила дурень несет его прямиком в гущу схватки, иначе повалил бы коня или спрыгнул.

207