Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти - Страница 42

— Академики говорят, оптическое явление.

— Ап-ти-чес-кое, — с наслаждением повторил новое слово разведчик. — Ап-ти-чес-кое, значит, а ведь начнут: морок, морок... Балбесы!

Серьезных разговоров Марсель не начинал никогда. За него это делали беременевшие за какими-то кошками любовницы и сидящие на мели однокорытники. Даже представить, как ты подходишь к приличному человеку и принимаешься на него наседать, было противно, но куда деваться? Рожу требовалось разъяснить, и Марсель небрежно спросил:

— Что ты видел в этом тазу?

— То, что когда-то было, — вяло откликнулся Алва. Он лежал на спине и глядел на луну. Пахло дымом от охранных костров и чем-то горным, то ли травами, то ли какой-то особенной водой.

— Оно хоть стоит того, чтоб на него смотреть?

— Оно впечатляет, но ты был бы недоволен. Тебе нравятся цветочницы и собаки.

— А тебе показали золотарей и кошек? Если кошек, я не против, хоть они и портят папенькины клумбы... Собаки, кстати, тоже. Лично я видел Рожу, и она мне опять не понравилась...

— Ты видел?! — Алва рывком перевернулся на живот. По крайней мере, он был здоров. — Что именно?

— Говорю же, Рожу. Гальтарскую, я про нее сорок раз рассказывал. Она вылезла из облаков и заблестела. Облака были красные и довольно противные, но держались в алтаре. От него только ребра, или как это дело геометры называют, и остались, вот в них и клубилось. Рокэ, ты только и делаешь, что пугаешь и темнишь, теперь, будь добр, объясни. Мне эта маска не нравится, и я не желаю на нее лишний раз любоваться. Да, на всякий случай, я за тобой лез и лезть буду, даже если мне покажут четыре Рожи...

— Рожа предпочитает тебя. Ее не видели ни я, ни Гарра, ни Шелиах...

— Это чудище зовут Шелиах? Не прошло и двух месяцев, как ты его представил.

— Его зовут длиннее, но нам хватит и Шелиаха. Гарра смотрит в глаза Бакры всю жизнь, я — второй раз, ты и Шелиах — первый. В прошлый раз со мной был Окделл, этот упал в обморок.

— Значит, я был прав, — удовлетворенно произнес Марсель, — от этого падают... Что видел Окделл?

— Тогда я решил, что мы оба видели Леворукого. Теперь я в этом не уверен... В любом случае, придя в себя, Окделл ничего не мог вспомнить. Гарра всю жизнь видит какие-то тени и читает по ним будущее. Или думает, что читает. Создания бакранского царства Премудрая не разглядела, правда, колдовала она тогда на плохоньком алтаре в Полваре, а не у священной горы. Здесь у нее дела пошли лучше. Догадаться, что бириссцы по весне попробуют отыграться, можно было и без Премудрой, но старуха сказала, что Бакра им не позволит. Он и не позволил — самых непримиримых завалило прямо на месте их сходки, уцелевшие раскаялись и поползли служить Лисенку. Теперь она вновь узрела обвалы и считает, что они опять начнутся. Шелиаху показали молнии над Агарисом, ему понравилось.

— А ты что видел?

— Гальбрэ. Сперва живую, затем — мертвую... Озера только что родились и смотрели на луну, а она смотрела на них. Я едва не поверил в ночь, и тут ты крикнул про Рожу.

— Извини.

— Вряд ли я бы увидел что-то еще. Меня, как и Шелиаха, занимает «скверна». Старика вернуло в Агарис, меня занесло в Гальбрэ, жители которого что-то натворили...

— Возвели храм Леворукого, — припомнил рассказ Франчески Валме, — и решили отложиться от Гальтарской анаксии.

— Так говорят в Фельпе. Когда мы болтали на стене, я считал, что дело в мятеже и нарушенных клятвах, а Леворукого приплели для красоты позже — во времена птице-рыбо-дуры ни про него, ни про Создателя и речи не было. К наказанию за мятеж можно подтащить и Надор с Роксли, но с Врагом Мирабелла сделок уж точно не заключала... Так что обвалы обвалами, а скверна — скверной. Мориски грешат на Паону, я почти уверен в Олларии, но с Агарисом сомнений нет ни у них, ни у меня.

— Ты о крысах?

— В том числе. Были и другие признаки. Хорошо бы Альберт Алатский постарался и нашел магнуса Славы, тот должен знать не меньше Левия.

— Левий так много знает?

— Его не удивили мои припадки, потому что он видел похожие. Эсперадор Адриан унес в могилу немало, но скрыть свою болезнь не мог. У него были те же кровотечения, и началось тоже с мелочи. Левий в Багерлее оказался столь любезен, что отвел тюремщикам глаза, подсунув окровавленный кинжал, но, выставив Эпинэ, рассказал, что меня ждет через несколько лет. Я управился за пару месяцев... Или я слабей эсперадора, или в Олларии грязней, чем в Агарисе, но крысы пока на месте. Впрочем, они могли уйти из-за смерти Адриана, а я пока что не умирал.

— Ты в этом уверен? — брякнул Марсель и понял, что не так уж и шутит.

— Уверен. — Алва тоже не шутил. Кажется... — Либо смерть ничего в нас не меняет, что исключено, либо я жив.

— У Эпинэ тоже шла кровь, — вспомнил болтовню Коко Марсель. — И он несколько дней валялся без сознания... После Доры. То есть не совсем после Доры, сперва на него у Марианны напали «висельники». Она, знаешь ли, собиралась обменять тебя на Робера.

— Женщины держат за должников либо весь мир, либо себя. — Рокэ сел и потянулся за флягой. — Баронессе не стоило рисковать.

— Как сказать. Эпинэ она поймала, хоть и несколько иначе, чем собиралась. Теперь нам вряд ли светит что-то, кроме карт и закусок. Немного жаль... Не люблю оказываться прошлым.

— Хуже, если прошлое оказывается тобой. Тем, кого проклял Ринальди, не следовало оставлять потомства. Хорошо хоть Раканов больше нет.

— Ты уверен? Альдо не походил на монаха... Или бастарды не считаются?

— По гальтарским законам считаются, но известный тебе молодой человек в лучшем для него случае вел род от маршала Придда.