Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти - Страница 77

— За удачу! — Герцогский сынок хлебнул можжевеловой и не поморщился. — У меня к вам еще одна просьба. Добудьте мне мешок жгучего перца, красного, а лучше — два. Лучшего и срочно. Цена значения не имеет.

Глава 3

Талиг. Старая Придда

400 год К.С. 21-й день Летних Ветров

Шалая мысль, что отец Урфриды, как и любой отец, знает о дочери меньше, чем думает, прожила недолго. Ровно столько, сколько постаревшему герцогу потребовалось, чтобы пересечь кабинет и подойти к столу, за которым Ли последний раз сидел вместе с Рокэ и бароном Райнштайнером. Тогда мать с Бертрамом раздражали Колиньяры, а Рудольфа — Сильвестр. Слишком мало раздражал, как выяснилось.

— Ну здравствуй, граф! — Военных Рудольф называл на «ты» и по имени, придворных — по титулу. Ли Савиньяк был для него чем-то вроде затесавшегося меж птиц и зверей нетопыря, правда, своего.

— Рад вас видеть, монсеньор. — Лионель без объяснений положил бумаги на стол. Подписи и печати излучали важность, только перешагнуть самый хитрый договор легче, чем выпитый под ночные откровения бочонок.

— Хорошо воюешь. — Рудольф поднес договор к глазам. — Веришь?

— Да. — Рудольф не слышал, как плескалась вокруг конских копыт живая вода, и он устал. Очень.

— Пожалуй, и я поверю... О наших делах наслышан?

— Не более того. Бруно начинает удивлять.

— Ты всегда был вежлив. Карты и рапорты найдешь в своих комнатах. Глянь, как отдышишься, впрочем, дело ясное. За дриксами преимущество, нам остается вертеться и ждать твоего братца. Ну и осени, само собой.

— Я посмотрю.

— И дерзил ты тоже всегда. Очень вежливо дерзил. — Улыбка намекала на шутку, только шутить регенту вряд ли хотелось. — Что Хайнрих? Не похудел? Ты заставил его хорошо побегать.

— Мне не с чем сравнивать: раньше мы не встречались, но охотиться «Медведю» нравится.

— Мир тем не менее предложил он.

— Хайнрих не хочет дразнить свои горы на Изломе и не намерен в ближайшее время помогать Дриксен. Я не знаю, чего в перемирии больше: презрения к зятю или уважения к предкам.

Гаунау был откровенен откровенностью шестопера при встрече с черепом — никакого риска. Для шестопера. Почему бы не сговориться с противником, от отчаянья вцепившимся тебе в пятки? Почему бы не напомнить ушлому талигойцу, что между ним и троном не так уж много голов?

— Я тоже не хочу воевать. — Ноймаринен повернулся и тяжело зашагал к окну. Лионель проводил взглядом сутулую спину и потянулся за вином — дожидаться приглашения в этом доме считалось дурным тоном. На столе была разложена карта Придды. Обе армии топтались вокруг Доннервальда, но сама крепость была обведена черным и перечеркнута. Взяли...

— Взяли, — подтвердил издали регент, — но смотреть будешь потом. Мешать не стану. Ты сильно рисковал.

— В пределах разумного. — Тинта. Как же север любит сладкое... — Полностью сохранить армию я не рассчитывал, но крутиться можно было долго. Достаточно, чтобы Гаунау не успела в этом году с войной, а до четверти людей я бы вывел в любом случае. Цена, как говорят интенданты, разумная.

— Соглашусь. Как регент. Только я был еще и Первым маршалом. Мне не нравится, когда армии списывают еще до начала кампании, но, сдается, ты просто повторил кагетский фортель... Удачно повторил, кто спорит — «Франциск с бриллиантами» у тебя на лбу написан, только «Франциска» у меня сейчас нет. Манрик вывез из Олларии все, что мог, но готовые ордена вместе с королевскими регалиями прибрал Фердинанд.

— Я проведал по дороге Манрика с Колиньяром.

— Не до них. Вечером надену на тебя ленту, а орден пока мой поносишь. И не задирай подбородок, это не тебе нужно, а здешним орлам, они после Доннервальда как прибитые ходят.

— Вы меня неправильно поняли. Я не приму «Франциска». Ни вашего, ни свободного. «Франциск с бриллиантами» — это слишком много за повторение чужого трюка и слишком мало за выигранную кампанию. Дайте мне либо малого «Франциска», либо «Октавию». На выбор.

— Вот ведь!.. «Молния, соединившись с Волной, породит Ветер»... Она и породила. Уж будь любезен, реши, повторяешь ты Алву или нет.

— Я уважаю себя и знаю, что и для чего делаю. Если это значит уподобляться Рокэ, то да, я ему уподобляюсь. И да, я отказываюсь от большого «Франциска». Описание кампании от Ор-Гаролис до Альте-Вюнцель готово. Оно будет полезным: став регентом Дриксен, Фридрих так или иначе будет влиять на ход войны.

— Я посмотрю и отошлю фок Варзов, но вряд ли Фридрих отважится сместить Бруно после собственных неудач.

— Фридрих пытается подражать Алве, — улыбнулся Лионель. — Когда силы сопоставимы, а подчиненные боятся начальства больше, чем противника, как было у Ор-Гаролис, это удобно, но в Придде, насколько я успел понять, все преимущества за дриксами. Бруно со своими генералами может превратить регентскую наглость в удачное наступление. Если захочет, само собой, ведь он тоже принц.

— Принц, но не из тех, кто поддастся чужим, чтобы нагадить своим... Да и невыгодно ему это. Разбить тех самых фрошеров, что дважды расколотили Фридриха, значит перетащить эйнрехтское одеяло на себя.

— Победы, случается, крадут. Бруно немолод, холост, и у него почечные колики.

— А у меня — спина. Ноет и ноет... Твоя мать в Олларии. Оказалась там сразу после убийства и осталась. Я рад — за Эпинэ нужно присматривать. Не в смысле верности, тут все в порядке, но парень невеликого ума.

— Я писал матери в Савиньяк. Сегодня напишу в Олларию. Где Алва?

— Где-то на юге. Он требует не переходить Кольцо Эрнани, не знаешь почему?